Актуальные вопросы международного сотрудничества по борьбе с преступностью в сфере высоких технологий

Поделиться

Во всем мире происходит объективное изменение вектора развития общества: от индустриального к информационному, от национальных стратегий развития к международным. Развитие информационного общества сопровождается негативными процессами противоправного использования информационных и телекоммуникационных технологий.

Актуальность темы обусловлена тем, что транснациональность угроз в информационной сфере и уровень ущерба при их реализации заставляют ставить проблему обеспечения информационной безопасности как глобальную, требующую усилий всего мирового сообщества. Количество преступлений, совершаемых в киберпространстве, растет пропорционально числу пользователей компьютерных сетей, и, по оценкам Интерпола, темпы роста преступности в глобальной сети Интернет являются самыми быстрыми на планете [1, с.98]. Так, например в 2007 году компания Symantec выявила 711 912 новых угроз, против 125 243 в 2006 году — рост составил 468%; это доводит общее число угроз, обнаруженных Symantec по состоянию на конец 2007 года, до 1 122 311. А по данным портала Hackerwatch.org, еженедельно в мире регистрируется более 55 млн. акций компьютерных хакеров [2].

Каждый год компьютерные вирусы и интернет мошенничество поражает миллионы пользователей Интернета, что стоит им сотни, если не тысячи долларов для восстановления и обновления систем. По опросам проведенных американской организацией потребительских исследований, компьютер каждого четвертого пользователя Интернета в течении последних двух лет заражал вирус. Для исправления этой проблемы необходимо около 109 $, а некоторые потребители сообщают потери в тысячи долларов. 16% пользователей утрачивают важные данные, и 8% меняют технические средства [3]. Группа экспертов по компьютерной безопасности при Университете Карнеги-Меллон Carnegie Mellon University’s Computer Emergency Response Team (CERT) подсчитала, что новая проблема в системах компьютерной безопасности обнаруживается каждые 82 минуты [2].

Специфика проблемы киберпреступности состоит в том, что отдельно взятая страна не в состоянии противоборствовать ей собственным государственно-властным механизмом, но лишь сотрудничая, международное сообщество способно противостоять данному фактору транснациональных угроз.

Это обусловлено и тем, что на современном этапе развития общества информационные ресурсы государства становятся в один ряд с другими важнейшими ресурсами – природными, трудовыми, финансовыми и иными, составляющими его потенциал. Информация рассматривается как имущество, товар, на который способно направить свое посягательство преступное сообщество. Кроме того, среди прочих способов совершения тех или иных общественно опасных явлений, информационно-коммуникационные технологии оказываются наиболее привлекательными для преступников благодаря таким своим особенностям как: высокая скорость совершения действий, анонимность, масштабность последствий, транснациональность.

При этом транснациональность, согласно Конвенции Организации Объединенных Наций (далее — ООН) против транснациональной организованной преступности обладает следующими признаками:

• преступление совершено в более чем одном государстве;

• оно совершено в одном государстве, но существенная часть его подготовки, планирования, руководства или контроля имеет место в другом государстве;

• деяние совершено в одном государстве, но при участии организованной преступной группы, которая осуществляет преступную деятельность в более чем одном государстве; или преступление совершено в одном государстве, но его существенные последствия имеют место в другом государстве.

Томас Холт, профессор из Университета Северной Каролины в Шарлотте и команда исследователей проанализировали веб-сайты, чат-каналы и интернет-форумы, где обсуждается вредоносное ПО и его распространение. На основании этого анализа эксперты пришли к выводу, что существует активное международное сотрудничество хакеров и они используют open-source для развития «индустрии» вредоносного ПО.

В связи с этим, киберпреступления со всей обоснованностью могут претендовать на признание их транснациональными, поскольку они подпадают под все критерии, указанные в вышеприведенной конвенции. Кроме того, в современных условиях компьютерные преступления всё чаще совершаются организованной группой, то есть носят организованный характер .

Нижеуказанный пример, является типичным и полно характеризует территориальную и субъектную характеристику киберпреступлений:

Граждан России, живущих в Балтиморе, признали виновными в нелегальном использовании кредитных карт, принадлежащих гражданам США. Слушание проходило в суде города Сакраменто штата Калифорния, так как больше всего пострадавших оказалось именно там. Следствие установило, что Карелов приехал в Соединенные Штаты в мае 2006 года по временной рабоче-учебной визе и начал заниматься преступлениями по предложению Алексея Чугаева (организованная группа), который из России через Интернет использовал украденные идентификационные данные и информацию о кредитных картах, чтобы покупать компьютеры, украшения, подарочные карты, дорожные чеки и другие товары .

Таким образом, новые информационные и коммуникационные технологии совершенствуются так быстро, что развитие права и законодательства заметно отстает. Традиционные представления о территориальной юрисдикции, об административных границах применительно к киберпространству во многом теряют смысл. Роль национального законодательства снижается, и на первый план выходят инструменты межгосударственного (международного) регулирования.

Целью данной работы является исследование проблем международно-вого сотрудничества государств по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий на универсальном и региональном уровнях, их теоретическое осмысление, разработка предложений и рекомендаций по их научно-практическому разрешению.

В белорусской доктрине международного права ранее не рассматривались данные аспекты, что позволяет рассматривать работу в качестве первого отечественного международно-правового исследования механизмов сотрудничества по борьбе с компьютерными преступлениями. Кроме того, для выявления проблем, возникающих в процессе осуществления договорно-правового сотрудничества, и их дальнейшего анализа впервые применено SADT-моделирование. В статье характеризуются, в основном, договорно-правовые формы сотрудничества.

Несмотря на то, что преступность все больше принимает интернациональный характер, проблемы борьбы с ней продолжают реализовываться преимущественно на национальном уровне. Поэтому основной целью международного сотрудничества является, с одной стороны, совершенствование международного законодательства в этой области, с другой – достижение единства действий государств в лице национальных правоохранительных органов при расследовании преступлений.

Сотрудничество государств базируется на договорно-правовом (конвенциальном) и институциональном (внутри международных организаций) механизмах [8, c. 5].

Международное взаимодействие строится на общих и специальных принципах международного права. При этом всякое сотрудничество должно осуществляться без вмешательства во внутренние дела государства. Договорно-правовое сотрудничество реализуется путем:

• универсальных международных договоров (Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности);

• многосторонние соглашения по борьбе с отдельными преступлениями (Европейская конвенция о киберпреступности);

• региональных многосторонних соглашений (Соглашение СНГ в борьбе с преступлениями в сфере компьютерной информации)

• решений ООН и других межправительственных органов;

• двусторонних соглашений государств.

Формой международного сотрудничества является совокупность организационно-правовых мер, предпринимаемых государствами для достижения поставленных ими целей и задач. К ним можно отнести

1. профилактику и пресечение преступлений, в отношении которых заключены специальные соглашения между государствами;

2. передачу лиц, осужденных к лишению свободы для отбывания наказания в государства их гражданства или постоянного места жительства;

3. выдачу преступников другому государству или международному органу для уголовного преследования;

4. совместное изучение причин и других проблем преступности, а также

5. обмен опытом работы полицейских и других органов путем проведения международных семинаров и пресс-конференций;

6. подготовка кадров,

7. предоставление экспертных услуг,

8. поставка специальных научно-технических средств и оказание материально-технической помощи другим государствам;

9. обмен оперативной правовой информацией.

Шерстюк В.П., советник Секретаря Совета безопасности Российской Федерации предлагает следующие дополнительные формы сотрудничества: развитие международного сотрудничества в области запрещения разработки, распространения и применения «информационного оружия»; обеспечение необходимого уровня технологической независимости государств – членов международного сообщества в важнейших областях информации и связи, определяющих их безопасность; разработка критериев и методов оценки эффективности систем и средств обеспечения информационной безопасности; совершенствование форм, методов и средств выявления, оценки и прогнозирования угроз информационной безопасности.

В соответствие с вышеприведенными формами можно выделить следующие основные направления сотрудничества: уголовно-правовое направление; профессионально-техническое; научно-интеллектуальное.

Данные направления в общем характеризуют области, на которые распадается сотрудничество в области борьбы с компьютерными преступлениями. Не претендуя на исключительность и подробность, классификация определяет основные векторы….. классификация определяет основные векторы взаимодействия государств.

Уголовно-правовое направление является, на наш взгляд, наиболее важным и определяющим. В свою очередь оно может быть разделено на материально-правовое и процессуально-правовое сотрудничество.

В целом же предпосылкой проблем осуществления сотрудничества договорно-правового характера является неосознанность некоторыми государствами актуальности угрозы роста количества преступлений в сфере высоких технологий на национальном уровне. И, прежде всего, это касается закрепления в уголовных законах стран составов преступлений против информационной безопасности, а также преступлений против иных значимых объектов, совершаемых с помощью компьютерной техники; создания и комплектации оперативных и следственных подразделений по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий.

К проблемам же иного уровня можно отнести отсутствие специализированных подразделений правоохранительных органов для борьбы с киберпреступностью. Так, например, в Министерстве внутренних дел Азербайджана создано Главное управление по борьбе с кибернетической преступностью только в начале 2008 года [10]. Это говорит о том, что в некоторых государствах существует своеобразная «ниша» для совершения противоправных деяний в сфере высоких технологий. Более того, учитывая, транснациональный характер явления, данные условия могут быть рассмотрены также в качестве плацдарма для киберпреступлений, подпадающих под юрисдикцию любого иностранного государства. Осуществление суверенного права государства на производство уголовного преследования, учитывая специфику самих преступлений и неурегулированность данных вопросов надлежащим образом на уровне международного права, приводит к своеобразной коллизии, которая позволяет преступникам избегать ответственности за содеянное и (или) совершать указанные преступления далее.

С другой стороны, несомненной причиной большого числа совершаемых противоправных деяний в данной сфере является отставание уровня правовой культуры общества от технических навыков специалистов или заинтересованных лиц в области технико-программного обеспечения, а высокого уровня латентности – отсутствие базовых знаний в сфере компьютерных технологий у потребителей соответствующей продукции и услуг, непонимание истинных угроз и последствий совершения таких преступлений со стороны потенциальных жертв. Таким образом, проблема характеризуется комплексностью и детерминируется государственной политикой страны в данной области.

На наш взгляд, установление общих принципов и материально-правовых основ по вопросам сотрудничества по борьбе с киберпреступлений является первичным. Так, например, из анализа нормативных правовых актов, международных документов, а также исследований отечественных и зарубежных авторов следует, что понятие компьютерного преступления можно рассматривать в широком и узком смысле. В узком смысле преступление в сфере высоких технологий включает в себя преступления против информационной безопасности; прав и законных интересов владельцев и пользователей компьютерной информации (Республика Беларусь, Украина). С этой точки зрения хищение с помощью компьютерной техники не является киберпреступлением, поскольку компьютер выступает лишь орудием совершения преступления, а не является целью преступных посягательств. Широкий подход характерен для зарубежных стран (США, Индия). Подобная несогласованность зиждется на различии социально-экономических, исторических условиях развития стран и регионов. Тем не менее, сталкиваясь с проявлениями транснациональной преступности, выработка единой материально-правовой концепции является обязательным условием для осуществления кооперации в контексте борьбы с киберпреступностью.

В то же время важность достижения согласия по процессуальным аспектам сотрудничества не менее важна. Актуальны вопросы ограничения суверенитета и юрисдикции государств. Так, по сообщению РИА «Новости» «Президент РФ Владимир Путин приказал признать утратившим силу распоряжение «О подписании Конвенции о киберпреступности» от 15 ноября 2005 г». В соответствии с этим распоряжением, Россия оставляла за собой право определиться с участием в Конвенции при условии возможного пересмотра положений пункта «b» 32, которые «могут причинить ущерб суверенитету и безопасности государств-участников конвенции и правам их граждан» .

В то же время, различный подход национального законодательства к определению юрисдикции ведет к коллизии (например, государство места совершения преступления придерживается территориального принципа, государство гражданства преступника — национального). Это, разумеется, предопределяет необходимость сотрудничества государств в борьбе с преступностью . В то же время большое значение в борьбе с уголовными преступлениями имеет институт выдачи.

В соответствии с Европейской конвенцией о киберпреступности каждая сторона принимает такие меры, какие могут быть необходимы для установления юрисдикции в отношении компьютерных преступлений, в случаях, когда предполагаемый правонарушитель находится на ее территории, и она не выдает его (ее) другой стороне по получении запроса о выдаче, основываясь исключительно на его (ее) гражданстве. При этом Конвенция не исключает никакую уголовную юрисдикцию, осуществляемую в соответствии с нормами внутригосударственного права. Если на юрисдикцию в отношении предполагаемого правонарушения, предусмотренного в соответствии с данной Конвенцией, претендует несколько сторон, то они проводят консультации для установления наиболее подходящей юрисдикции для судебного преследования [13]. Применение прогрессивных положений конвенции ограничивается государствами-участниками данного международного договора, что отрицательно сказывается на процессе международного сотрудничества в данной области в целом, поскольку лишь будучи ратифицированной наибольшим числом государств конвенция способна урегулировать данную проблему.

В странах Западной Европы существует правовая доктрина, согласно которой они могут распространять свою юрисдикцию на территорию другой страны, если преступление затрагивает ее национальный интерес. Однако Европейский комитет по проблемам преступности отметил, что данное положение нуждается в урегулировании, поскольку государства слишком расширительно на практике толкуют данный тезис . Тем не менее, в международно-правовой практике нередки случаи, когда отдельные государства вместо использования применимой процедуры экстрадиции либо иной формы сотрудничества для установления юрисдикции над обвиняемыми обращаются к процедуре их насильственного захвата на территории иностранного государства. Расширение рамок подобного рода «экстерриториальной» юрисдикции подтверждено западной правовой практикой, допускающей похищение отдельных лиц для предания их суду, получившей свое формализованное отражение в соответствующих правовых доктринах (доктрина Кера-Фрисби в США) и выражение принципом «male captus bene detentus», согласно которому суд может установить юрисдикцию над лицом независимо от обстоятельств его ареста (США против Альварэса Мэхэйма).

Несмотря на то, что данная практика значительно выходит за пределы того, что допускается международным правом, США расширяют сферу своей экстратерриториальной юрисдикции. В частности в 1989 г. Министерство юстиции дало Федеральному бюро расследований разрешение задерживать на территории других стран «лиц, скрывающихся от американского правосудия», без согласия властей страны, на территории которого производится задержание. В 1992 году Верховный Суд США подтвердил законность этого разрешения , хотя расширение сферы действия национального права, затрагивающее суверенные права и законные интересы других государств, может иметь место лишь на основе соглашения с ними. Нелегальный захват лица и доставка в государство, заинтересованное в его уголовном преследовании, по существу, исключает какое-либо выражение суверенной воли государства, под юрисдикцией которого находится индивид. Такая реализации принципа защиты, когда иностранные спецслужбы действуют в чужой стране «как у себя дома», явственно происходит не в силу права, а по праву силы [16, с. 164]. В этом отношении классическим примером может быть следующий случай:

В США был арестован 24-летний россиянин Игорь Клопов, которому удалось похитить $1,5 млн. со счетов американских граждан, входящих в список Forbes-500. Агент, внедренный в окружение мошенника, сообщил ему, что очередная сделка прошла успешно. Клопов не хотел лететь за выручкой прямо в США, поэтому в середине мая 2007 г. он отправился в Доминиканскую Республику. Там его встретили переодетые сотрудники секретной службы (подразделение Минфина США) и прокуратуры, с которыми Клопов на частном самолете вылетел в Нью-Йорк, где его и арестовали. За отмывание денег и кражу Клопову грозит до 25 лет тюрьмы [17].

Подобная практика (безотносительно к содеянному) существовала в начале 90-х со стороны Российской Федерации относительно суверенной Республики Беларусь, в силу чего белорусская сторона напомнила русским коллегам о возможности возбуждения в отношении их уголовных дел по обвинению в похищении человека, после чего подобных случаев зафиксировано не было.

Что же касается специальных вопросов разрешения конкуренции юрисдикции существует проблема использования секретных данных одного государства другим как доказательств при проведении расследования и далее в суде, если оно обнаруживает их неправомерно используемыми киберпреступниками. В этой связи Европейская конвенция по взаимной помощи по уголовным делам, единственный международный договор рассматривающий такую проблему, устанавливает 4 случая возможности такого использования: вопрос использования данных разрешается в соответствии с их статусом; в отношении данных устанавливается их статус; если получено разрешение государства, на использование таких данных в качестве доказательств; правовые органы при обнаружении такого….. правовые органы при обнаружении такого преступления немедленно сообщают об этом правоохранительным органам пострадавшего государства [18].

При совершении компьютерных преступлений с иностранным элементом зачастую возникают вопросы определения государства, правомочного производить расследование по делу. Европейская конвенция по передаче процедуры по уголовным делам в статье 8 содержит положение о том, что расследование должно проводиться в том государстве, где наиболее сосредоточены доказательства по делу, с помощью которых это дело будет раскрыто скоро и справедливо [19, c. 98]. В соответствии с Рамочным решением Совета ЕС от 24 февраля 2005 г. «О нарушении безопасности информационных систем» говорится о том, что в случае совершения многоэпизодного киберпреступления с иностранным элементом внутри Европейского Союза, расследование проводится в одном государстве централизованно с осуществлением 24-часового взаимодействия с третьей стороной 7 дней в неделю. В Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности в статье 15 оговариваются общие случаи определения государствами их юрисдикции. Однако особенности спорной юрисдикции, в частности в случаях компьютерных преступлений в ней не определены [5, c. 434].

Согласно частям 1 и 3 статьи 91 Конвенции СНГ «О правовой помощи и правовых отношениях по уголовным, гражданским и семейным делам» от 7 октября 2002 г. каждая сторона обязуется по поручению другой стороны осуществлять в соответствии с м уголовное преследование против собственных граждан, подозреваемых, обвиняемых в совершении преступлений на территории запрашивающей стороны. Уголовное преследование осуществляется сторонами также в отношении лиц без гражданства и иностранных граждан, находящихся на их территориях, в случаях отказа в их выдаче. Уголовное преследование в запрашиваемом государстве может осуществляться при условии, что деяние является уголовно наказуемым и в этой стране. Следует особо отметить то положение Конвенции, в соответствии с которым при осуждении назначаемое наказание за совершенное преступление не должно быть более строгим, чем наказание, предусмотренное законодательством запрашивающей стороны [9].

Взаимодействие государств по вопросам оказания правовой помощи осуществляется путем частичной передачи компетенции; совместного расследования уголовных дел (участие иностранного специалиста при исполнении запроса либо создание совместных следственно-оперативных групп) [20, с. 17]. В настоящее время создание межгосударственных следственных групп регулируется статьей 63 Кишиневской конвенции [9], статьей 20 II Дополнительного протокола к Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам от 8 ноября 2001 г. [18].

На практике данное положение применяется таким образом, что уголовное преследование относительно одного компьютерного преступления производится в нескольких странах, касательно разных эпизодов совершенного деяния, которое может подпадать под юрисдикцию этих стран (по данным Министерства внутренних дел Республики Беларусь). При этом такая практика частично существует в странах-участниках СНГ внутри правового поля СНГ, и абсолютно между странами-участниками СНГ и другими государствами, или третьими государствами между собой.

Так, 15.01.2008 г. в Швеции начался один из крупнейших в истории скандинавских стран процессов с участием выходцев из России и других республик бывшего Советского Союза – примерно 150 человек за участие в масштабном электронном мошенничестве. Жертвами интернет-разбойников стали сотни клиентов североевропейского банка Nordea. Мошенники похищали информацию о счетах через так называемые «троянские вирусы». Шведская полиция жалуется на пассивность российских коллег, что не позволяет осуществить правосудие в отношении российских граждан, причастных к совершению данного преступления [21].

Данный пример подтверждает также и тезис о том, что при отсутствии определенных международных соглашений, использование принципа взаимности оказывается далеко не всегда эффективным. Кроме того, говорит о том, что хотя определенный опыт создания международных следственных групп и существует, однако же он не позволяет определять его в качестве безусловно осуществимого в отношении каждого из случаев, когда такая кооперация необходима.

В целом же, на универсальном уровне не существует норм решающих вопросы спорной юрисдикции в случаях совершения компьютерных преступлений, как и вопросов экстрадиции. Частично данные проблемы решаются в рамках двусторонних соглашений (Соглашение об экстрадиции между США и Аргентиной, договор о выдаче между Республикой Беларусь и КНР и другие). Наиболее же совершенный механизм сотрудничества предусмотрен в рамках Совета Европы и Европейского союза.

Остается нерешенным вопрос относительно секретной информации, которая может стать доступной иному государству и (или) может быть необходима государству в связи с совершением киберпреступления. Так, внутри правового поля СНГ, Кишиневская конвенция не содержит норм, подробно регулирующих разрешение потенциально возможной конкуренции юрисдикции.

Таким образом, в соответствии с тенденциями увеличения роста компьютерной преступности и возрастающей угрозой кибертерроризма в рамках СНГ должно быть принято дополнительное соглашение по вопросам спорной юрисдикции, возникающей в связи с совершением компьютерных преступлений либо приняты и внесены изменения в Соглашение о сотрудничестве государств — участников Содружества Независимых Государств в борьбе с преступлениями в сфере компьютерной информации. Кроме того, многие вопросы сотрудничества наиболее оптимально могут быть разрешены в двусторонних договорах государств.

Автором была предпринята попытка проведения анализа договорно-правового сотрудничества по борьбе с киберпреступностью (Приложение 1). Данное исследование было построено с использованием основ методологии функционального моделирования, разработанных Научно-исследовательским Центром CALS-технологий «Прикладная логистика» при участии Всероссийского научно-исследовательского института стандартизации (Приняты и введены в действие Постановлением Госстандартом РФ от 2.06.2001 г. № 256-ст).

Так, из указанных схем видно, что неурегулированные, проблемные участки осуществления сотрудничества возникают на первичной стадии и связаны с истинной мотивацией государства при заключении договора. Так, политические причины заключения соглашения, не подразумевающие под собой явных намерений по созданию организационно-правовой базы по его исполнению, несомненно перечеркивают возможность нахождения взаимовыгодных путей сотрудничества. Иной проблемой является то, что даже ратификация или присоединение к договору опять не означает, что соглашение будет исполнено надлежащим образом, ибо государство может, в частности, утвердить соответствующий договор государственным органом, который в соответствии с законодательством страны полномочен на подобные правовые меры. Однако процесс имплементации соответствующего соглашения в национальное право может на этом остановится. Конвенция о киберпреступности является всеобъемлющим международным договором по вопросам преступлений в сфере высоких технологий. Однако признание того факта, что ее нормы являются частью национального законодательства не дает, на наш взгляд, оснований полагать, что она будет исполнена должным образом, поскольку претворение ее положений в жизнь предполагает также создание определенного организационно-правового, научно-технического механизма в каждом конкретном государстве. В то же время, легкомысленное отношение к вопросам киберпреступности политической элиты отдельных государств является следующей и насущной проблемой, следствием которой является недостаточность финансирования, что также блокирует всякую возможность осуществления конструктивной кооперации.

Кроме того, Постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ от 17 февраля 1996 года был принят модельный уголовный кодекс СНГ, где в частности, существовала глава, посвященная информационной безопасности. Доработка соответствующего документа на уровне стран-участниц СНГ и согласованная имплементация норм в национальное уголовное право способствовало и означало бы создание единой материально-правовой базы, которая легла бы в основу системы по осуществлению сотрудничества по предотвращению, пресечению, раскрытию преступлений в сфере высоких технологий.

Что же касается сотрудничества в рамках международных организаций, то его институциональной основой стали ООН и ее органы, Интерпол, Европейский комитет по проблемам преступности, СНГ и другие.

Тенденцией развития сотрудничества на данном этапе является интенсификация международных отношений на глобальном и региональном уровнях. Государства, международные организации выступают с инициативами усиления сотрудничества в области противодействия преступлениям в сфере высоких технологий. Так, 5 мая 2006 года в Малайзии была основана Международная организация по борьбе с кибертерроризмом «ИМПАКТ», которая объединила в себе представителей государственного и коммерческого секторов для поиска и реализации наиболее эффективных путей противостояния кибертерроризму. «ИМПАКТ» является первой структурой, противостоящей террористической деятельности в среде обмена информацией [22]. Или например, в сентябре 2007 года Индия выступила с инициативой создания международного агентства по борьбе с киберпреступностью, сформированной по образцу Международной организации гражданской авиации (ИКАО). В докладе, представленном индийским Центральным бюро расследований (ЦБР) в Интерпол, подчеркивается необходимость разработки единых международных стандартов по юридическим, процессуальным и процедурным вопросам, которые позволяли бы классифицировать те или иные нарушения и принимать адекватные меры для их пресечения [23], а 12 сентября на Международной конференции в Нью-Дели Интерпол предложил создать несколько глобальных…… Интерпол предложил создать несколько глобальных антикриминальных центров для борьбы с сетевыми хакерами и быстрого реагирования на кибернетические правонарушения, цель которых будет состоять в помощи в расследовании Интерпола, подготовках новых сотрудников и обеспечении доступа к различным информационным ресурсам [24], Международным телекоммуникационным союзом (ITU) в 2007 году была принята двухлетняя противодействия компьютерной преступности. По словам Генерального секретаря ITU Хамадун Туре «хотя в области информационной безопасности и существуют базовые принципы и законодательные документы, они действуют только в пределах границ отдельно взятого государства. А взаимодействие между странами в области решения проблемы финансового , хищения персональных данных, распространения компьютерных вирусов, а и детской онлайн-порнографии оставляет желать лучшего» [25].

Кроме того, наблюдается ориентация организаций производителей программного и технического обеспечения на создание некоммерческих ассоциаций по вопросам сотрудничества в связи с нарастающими проблемами киберпреступности (например, Некоммерческое Партнерство Поставщиков Программных Продуктов – НП ППП и др.), а также проведения ими совместно с правоохранительными органами ряда стран международных конференций. Такая форма кооперации является перспективной, так как в условиях разного социально-экономического развития государств интенсификации глобализационных процессов делают необходимым обмен знаниями, опытом, достижениями различных стран по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий.

Хотелось бы отметить тот факт, что в основном сотрудничество осуществляется на региональном уровне, практически исключая двусторонний и незначительно захватывая универсальный. Если на двустороннем уровне, учитывая специфику киберпреступлений, возможность их совершения заочно, преодолевая значительные расстояния, сотрудничество не кажется нам достаточно эффективным, то недостаток универсально-международного правового регулирования является одной из самых больших проблем. С другой стороны установление соглашений по данной проблематике на двустороннем уровне способствовало бы осознанию важности проблемы и урегулированию вопросов спорной юрисдикции. Наличие проблемы международно-правового сотрудничества на данном этапе развития также объясняется недостаточным пониманием правительствами государств серьезности проблем совершения компьютерных преступлений. В силу отсутствия программно-технических знаний должностных лиц, способных урегулировать данные вопросы проблема сотрудничества государств, так и национальные меры по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий остаются нерешенными.

Кроме того, учитывая тот факт, что национальное регулирование является базисным условием создания международно-правовых инструментов взаимодействия, представляется, что международным организациям должно уделить внимание распространение образовательных материалов среди работников частных предприятий, предприятий государственной сфере, государственных служащих, а также других лиц, работа которых каким-либо образом связана с компьютерами, в том числе за счет популяризации через средства массовой информации; внедрение в школьный курс, а также в соответствующие курсы информатики средних специальных и высших учебных заведений главы, посвященной проблемам распознания, защиты, предупреждения и мерам в случае совершения преступления в сфере высоких технологий.

Особой задачей стоит обеспечение надлежащего уровня подготовки работников правой сферы: проведение семинаров и тренингов по данной тематике способствовало бы устранению вакуума знаний, поскольку именно от эффективности работы правоохранительных органов и судебной системы каждого конкретного государства зависит защита прав личности от посягательств преступного сообщества.

В связи с этим следует отметить, что в целом при попытках организации сотрудничества многое зависит от политики конкретного государства в области осуществления противодействия преступности в сфере высоких технологий. Таким образом, на наш взгляд, общей целью государственного регулирования, на наш взгляд, должно стать комплексное, технико-программное и правовое регулирование отношений в сфере защиты информации. Приоритетной целью взаимодействия государств по-прежнему остается унификация уголовного законодательства в данной сфере.

В этом русле, целесообразным является внедрение таких форм сотрудничества как: разработка дополнительных международных принципов и усовершенствование имеющихся, которые были бы направлены на укрепление безопасности глобальных информационных, а также телекоммуникационных систем и способствовали бы борьбе с кибертерроризмом и другими видами преступности; разработка государствами на универсальном уровне согласованной стратегии и в соответствии с нею государственной политики, в том числе разработка механизма их реализации; развитие научно-практических основ предупреждения, борьбы с киберпреступностью, а также международного сотрудничества с учетом современной геополитической ситуации.

Таким образом, анализ поставленной автором проблемы показал, что вопрос противодействия киберпреступности носит весьма сложный и многоаспектный характер, что ставит вопрос о необходимости детального ее изучения. Тем не менее, научно-исследовательских институтов, занимающихся теоретико-прикладными аспектами исследования компьютерной преступности существует небольшое количество. Что требует также пристального внимания со стороны мирового сообщества.

Кроме того, учитывая специфику преступлений в сфере высоких технологий следует сосредоточить усилия на развитии модели сотрудничества, в которую бы входили не только международно-правовые направления кооперации (договорно-правовое, институциональное), но также и научно-исследовательское, техническое; то есть тесное сотрудничество государственных структур, научно-исследовательских институтов по борьбе с компьютерной преступности, компаний, производителей программных продуктов и технических средств. На наш взгляд, подобная комплексность, поставленная в основу решения проблемы, является детерминантой ее успешного разрешения.

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите ваш комментарий!
пожалуйста, введите ваше имя здесь

Похожие обзоры

Платежи.ru: большой проект для ”маленького” города

Развитие новых платежных инструментов создает отличные предпосылки для создания...

Разрыв шаблона, или Дело о похищенном сервере

О том, как наша милиция расследует дела о «пиратстве»,...

Минфин назвал офшоры поименно. Получить из них дивиденды без налогов не удастся

Минфин опубликовал перечень офшоров, регистрация в которых не позволит...

Мобильная реклама в обмен на видеоконтент

Около 88% владельцев мобильных телефонов в Великобритании готовы получать...

Онлайн-банкингом в Великобритании пользуется каждый третий интернет-пользователь

Компания comScore, Inc. опубликовала результаты исследования британского сектора онлайн-а....

Яндекс забрал себе все «Деньги»

1 апреля, похоже, - удачная дата для громких анонсов....
spot_img